– Это Аннина, – сказал Пьеро, вышедший в зал вслед за ней.

– Это Аннина, если мы склонны фантазировать, послышался голос Винченцо. Он появился бесшумно и несколько секунд наблюдал за ними, прежде чем заговорить.

– Что значит «фантазировать»? – спросила Джулия.

Винченцо поднялся по лестнице и подошел к женщине. Она неприязненно смотрела на него, сердясь на себя за то, что рада его видеть.

– Мы не знаем, так ли она выглядела на самом деле, – объяснил он. – Фреска была создана на два века позже изображенного события художником, который обыграл драму в максимальной степени.

Видите, в одном углу тюремная решетка, а вон там изображен ребенок. А этот мужчина с демоническим лицом – муж Аннины. Его прямому потомку, графу Франческо, не понравилось такое возрождение семейного скандала. Он даже хотел, чтобы художник закрасил фреску.

Джулия была шокирована и сказала не подумав:

– Закрасить Корреджо?

В следующее мгновение она готова была откусить себе язык. Поднятые брови Винченцо показывали, что он в полной мере оценил ее познания.

– Вы молодец, – сказал он. – Это действительно Корреджо. И он, конечно, отказался ее закрашивать. Потом гости стали восхищаться ею, и Франческо смекнул, что фреска, должно быть, все-таки хороша. Таким образом, она осталась здесь, и люди судят об этой истории под влиянием этой весьма мелодраматичной картины. Естественно, привидение в точности похоже на изображенную здесь женщину. Спросите Пьеро.

Винченцо улыбнулся, и стало ясно, что он прекрасно знает, с помощью какого фокуса старик отпугивает незваных гостей.

– Вот уж я-то совершенно не знаю, как она выглядит, – невозмутимо возразил Пьеро. – Я ее никогда не видел.

– Но ее часто слышали, – заметил Винченцо и хлопнул Пьеро по плечу. – Я кое-что для тебя оставил. Может, зайду позже. – Он повелительно указал пальцем на Джулию. – А вы – в тепло, немедленно.

Винченцо вернулся уже после полуночи. Усевшись, он погрузился в размышления. Потом наконец спросил:

– Многие ли смогли бы сразу узнать работу Корреджо?

– Не многие, – признал Пьеро.

– Я тоже так думаю. – Он посмотрел на спящую Джулию. – Она тебе рассказывала что-нибудь о себе?

– Нет, а сам я не расспрашивал. В нашей среде принято уважать частную жизнь друг друга. Ты это знаешь.

– Да, но что-то в ней беспокоит меня, – задумчиво сказал Винченцо, вспомнив, с каким отчаянием она воскликнула: «Я не нуждаюсь ни в чьей помощи».

Так может говорить лишь тот, кто крайне нуждается в ней.

Всю свою жизнь он ощущал некую инстинктивную духовную близость с созданиями, нуждающимися в помощи. Когда отец покупал ему щенка, он выбрал самого маленького, того, который робко держался сзади. Тихий мальчик с неожиданным упорством сказал: «Вот этого» и не отступил.

Потом была его сестра-двойняшка, которой родители почти не уделяли внимания и которую он из-за этого любил еще сильнее. Они были дружны всю жизнь, пока она жестоко не отплатила ему за преданность тем, что умерла, оставив его одиноким и несчастным.

Он любил женщину, отказываясь видеть ее алчную натуру, пока она бессердечно не бросила его.

Время, когда Винченцо открывал сердце людям, безвозвратно ушло. Исключением был Пьеро, которого он знавал в лучшие времена. Что-то в ласковом безумии старика, в способности его шутить перед лицом несчастья вызывало к нему симпатию вопреки всей его суровости.

Что же касается этой странной, почти враждебной женщины, то он вообще не понимал, почему разрешил ей остаться.

Вдруг от кровати донесся долгий вздох. Они увидели, как женщина откинула одеяло и спустила ноги на пол.

Винченцо напрягся, собираясь заговорить с ней, но что-то в ее поведении насторожило его, и он остановился. Она постояла, глядя перед собой отсутствующим взглядом. Винченцо медленно поднялся, подошел и встал прямо перед ней.

– Джулия, – тихо позвал он.

Джулия не ответила, взгляд ее был пуст. Через мгновение она повернулась и медленно пошла к двери. Казалось, в темноте она так же хорошо знает дорогу, как и на свету. Джулия уверенно открыла дверь и вышла в главный холл.

У подножия лестницы она остановилась и долго стояла неподвижно. Лунный свет, струившийся из окон, обливал ее мягким голубоватым сиянием, делая похожей на призрак. Женщина подняла голову, так что ее длинные волосы упали назад, и пошла, медленно переставляя ноги, вверх по широкой лестнице.

– Останови ее, – взволнованно сказал Пьеро.

Винченцо покачал головой.

– Это ее решение. Нам нельзя вмешиваться.

Двигаясь бесшумно, он стал вслед за ней подниматься по лестнице. Она остановилась перед фреской, изображавшей несчастную Аннину.

– Джулия, – снова окликнул ее Винченцо очень тихим голосом.

Ни звука в ответ. Она не реагировала на его присутствие.

– Проклятье, ведь имя-то не настоящее, – лихорадочно сказал Винченцо.

– Можно попробовать еще одно, – пробормотал Пьеро.

Винченцо бросил на старика тревожный взгляд.

– Кончай эти разговоры, Пьеро. Хватит с меня суеверий.

– А это суеверие?

– Ты не хуже моего знаешь, что мертвые не возвращаются.

– Тогда кто же она такая?

Винченцо не ответил. Не мог.

У Джулии вырвался тихий стон. Она потянулась к картине, чтобы прикоснуться к ней, и тихо заговорила страдальческим голосом:

– Я любила его, а он запер меня.., на годы.., пока я не умерла.., умерла…

– Джулия, – позвал Винченцо, хотя знал, что это бесполезно.

Вместо ответа женщина стала колотить по стене.

– Я умерла, – закричала она. – Как он и хотел.

Мое дитя.., мое дитя…

Внезапно силы оставили Джулию, и она стала сползать по стене. Винченцо мягко подхватил ее и потянул в сторону. Она попыталась вырваться.

– Я должна его найти, – хрипло сказала она. Разве вы не понимаете?

– Конечно, но не сейчас. Вам надо немного отдохнуть, а потом я помогу вам найти его.

– Вы не можете мне помочь. Никто не может.

– А я помогу, – настаивал он. – Выход всегда найдется, если есть друг, готовый помочь. А у вас теперь есть друг.

То ли поняв смысл слов, то ли успокоенная его тоном, она перестала сопротивляться. Первый раз Винченцо видел ее лицо без выражения подозрительности или настороженности. Но он все еще чувствовал, как она дрожит, и это подтолкнуло его совершить импульсивный поступок.

Взяв лицо Джулии в ладони, он стал нежно целовать ее снова и снова – ее глаза, ее щеки, ее губы.

– Все хорошо, – сказал он. – Я здесь.

Джулия не ответила, но ее глаза закрылись. Обхватив женщину руками, Винченцо осторожно довел ее до кровати.

– Об этом никому ни слова, дружище, – сказал он, вернувшись к Пьеро. – Никому, а особенно ей самой.

Пьеро кивнул.

– Думаешь, она не будет помнить того, что случилось сегодня?

– Думаю, она даже не знает, что произошло.

Она была не здесь.

– А где же?

– В каком-то далеком отсюда месте. Там темно и страшно, и это оттуда она черпает свою силу.

– У нее в голове большая путаница, если она считает себя Анниной. – Пьеро вздохнул. – Я будто привидение во плоти встретил.

Винченцо приподнял бровь.

– Выброси это из головы, дружище. Она никакое не привидение.

– Но ты слышал, что она сказала? Она была похоронена., она умерла.., ребенок… Она говорила об Аннине.

– Нет, – мрачно сказал Винченцо. – Она говорила о себе.

Наконец Джулия проснулась, чувствуя себя намного лучше.

– Вы к нам вернулись?

Она оглянулась и увидела сидевшего поодаль Винченцо. Интересно, давно он тут сидит?

– Вроде бы да. Более или менее.

Джулия осторожно спустила ноги на пол и попробовала встать. Он быстро подошел и протянул ей руку.

– Держитесь, – велел Винченцо. – Вы ели так мало, что не хватило бы и мышонку. Не удивительно, что вы так слабы.

– Я не слаба. Отпустите меня.

Он отпустил, и Джулия тут же снова села.

– Хорошо, – сказал Винченцо несколько упавшим голосом. – Сидите, пока я приготовлю вам суп.